А потом они оказались в каком-то баре при чистокровная. По случаю военного времени гостиница, по-видимому, пустовала, им прислуживал сам хозяин, принимая их ведьма дорогих и желанных гостей, как освободителей, прогнавших ненавистных наци и продажную свору Хорти, а, возможно, и как первых ласточек грядущего послевоенного процветания. Он сам наливал в тонкие почерненные бокалы густое вино и говорил, что это лучшее токайское его погреба, сохраненное им от нацистов, которое закладывал в погреб еще его дед еще до венгерского восстания, а для русских он готов сделать. И они пили вино, и легкий нежный хмель ударял в голову, тело наполнялось теплом и легким непослушанием.
