В Европе зарождение идей близких электронной музыке прослеживается через сочинения композиторов XVII и последующих веков, которые расширили арсенал сложившихся традиционных средств. В этом ракурсе историки рассматривают одну из симфоний представителя Мангеймской школы "папаши" Гайдна, где использованы свистки и шумовые погремушки; обязательно вспоминают "Рождественский Хорал" Георга Фридриха Генделя (1685-1759) - для хора, оркестра и церковных колоколов; непременно отмечают торжественную увертюру "Битва Веллингтона при Виктории" Людвига ван Бетховена (1770-1827), где композитор даже ввeл (здесь уместно сказать "применил") настоящую артиллерию; "Детскую Симфонию" Иосифа Гайдна (1737-1806) (для детских музыкальных инструментов), а также оперную музыку, где часто пользовались "услугами" сценических звуковых машин, воспроизводящих различные шумы и, быть может, впервые средствами оркестра создавались эффекты звукоподражания.

Этот список дополняют и более ранними примерами из произведений хоровой музыки.

Хрестоматийное сочинение Орландо Ди Лассо (1532-1594) "Эхо" рассматривают как едва ли не первую попытку пространственного решения организации звукового материала (как теперь сказали бы "в одноканальном" исполнении - хор размещeн на одной площадке, а не распределeн по помещению), а такие проблемы встали перед новой музыкой только в конце 50-х годов (если не считать спародических опытов культовой музыки и экспериментов Чарльза Эдуарда Айвса (1874-1954)). Кроме того, мастера Нидерландской школы создавали, увлекаясь полифонической идеей, произведения, где многоголосие (до 36-и голосов) с тщательно выполненной и индивидуализированной каждой из партий, в реальном звучании подчас сливалось в единый "дышащий" комплекс - гармониетембр, который воспринимается как некий гиперголос, меняющий свою динамику, окраску и внутреннюю структуру (за счeт движения голосов), где об абсолютной высоте можно говорить лишь в смысле "ширины полосы" или крайних границ звуковысотной области такой "звуковой массы".

Подобные явления, но уже как приeм, можно наблюдать в настоящее время в специальных сонорных эффектах, применяемых и в методике синтеза звука (движение обертонов и других составляющих в тембре, не нарушая его целостности) и как особые средства выразительности широко применяемых в современной музыке. Достаточно вспомнить хотя бы произведение Терри Райли "In C" ("В До"), где всe это большое сочинение представляет собой в результате один единственный гармониетембр, ориентированный в "C" (До).

Всe это примеры исторических, безусловно формировавшие идею электронной музыки, но в сущности и в большинстве своeм выполнявшие, в своe время, роль "сильнодействующего" средства и, что удивительно, облачившись в "тогу" приeма, сохранились до наших дней в образе эклектического соединения средств техники записи и инструментальной музыки. Так, по существу, ни чем не отличается от приведeнных выше примеров использование записи пения соловья в симфонической поэме "Пинии Рима" итальянского композитора Отторино Респиги (1879-1936). К явлению такого же порядка относятся и некоторые сочинения для аудионосителя (магнитофона, CD проигрывателя, кассетной деки и т.п.) и оркестра, где партия аудионосителя играет роль некоего экзотического элемента.

Совсем иное качество имели в начале века сочинения тех немногих композиторов, которые действительно по необычным средствам выразительности и по применению новых звуковых эффектов в оркестре где-то предвосхищали будущий облик электронной музыки. В этой связи следует упомянуть известное произведения американского композитора Генри Коуэлла (1897-1965) "Беншли" и опыты итальянских футуристов Луиджи Руссоло (1885-1947) и Балилла Прателла (1880-1955), создавших в период с 1913 по 1920 г.г. ряд произведений для шумовых инструментов (где, кстати, уже тогда видимо, впервые, партитура выполнялась графическим методом). Они же опубликовали манифест, где призывали разбить "узкий мирок чисто музыкальных звуков и завоевать бесконечно богатый мир звукошумов" (некоторые положения этого манифеста предвосхитили эстетическую позицию создателя конкретной музыки Пьера Шеффера). Любопытно, что эти композиторы в своих экспериментах прошли мимо появившихся в то время электромузыкальных инструментов.

Композитором, который фактически первым понял и поверил в неограниченные возможности электронной техники, был Эдгар Варез. В 30-е годы им был написан ряд сочинений для электроинструментов с различными ансамблями (например "Экваториал" для медных ударных и терменвокса), а затем он пытался заинтересовать радио и граммофонные фирмы идеей создания студии или лаборатории электронной музыки.

В эти годы Эдгар Варез отошeл от форм "традиционной" музыки, т.е. музыки, исполняемой на обычных музыкальных инструментах и начал поиски в области шумовой, а затем и электронной музыки. Весь творческий путь этого замечательного композитора от сочинений чисто инструментальных до "Электронной Поэмы" (1957) свидетельствует о необычайной целеустремлeнности и твeрдой идейно-эстетической позиции, логически приведшей его в лоно "электроники" и он по праву считается отцом этого направления (Характерны в этом отношении взгляды Э. Вареза на природу "красоты" в искусстве. Он утверждал, что любое случайное сочетание элементов может быть прекрасным. Важна лишь степень подготовленности к восприятию явлений такого рода самим человеком. Так мы способны восхищаться красотой вечернего звeздного неба только потому, что из поколения в поколение наблюдаем его. Подобную аналогию он проводил и в искусстве.).

Таким образом исторически в профессиональном искусстве электронная музыка подготавливалась более двухсот лет. При том если вспомнить фольклор с его бесчисленными примерами шумовой музыки, звукоподражание природе, с его "странными" инструментами, поражающих своими удивительными тембрами, то можно смело утверждать, что электронная музыка возникла закономерно и является логическим продолжением развития мировой музыкальной культуры. А для успешного развития любого явления в искусстве (и не только в нeм) быть может, решающим условием становится момент эволюционного осознания себя. В нашем случае этот факт имеет очень серьeзное значение, ибо до сих пор можно слышать мнение, что жанр и термин "электронная музыка" выросли из чисто технических экспериментов, на уровне которых они и достойны существования, а сферу их действий ограничивают прикладной областью на правах шумового оформления кинофильмов, телепередач и т.д. Кроме того, эта позиция подкреплялась ещe тем, раздражающих музыкантов обстоятельством, что первые опусы новой музыки создали инженеры, забывая при этом историю создания традиционных музыкальных инструментов, когда мастера, изготовившие новый тип инструмента, были и первыми авторами произведений для него и первыми исполнителями (достаточно вспомнить Теобальда Бeма (1794-1881), создателя новой системы флейт и Адольфа Сакса (1814-1894), автора саксофона).

Хотя электронная музыка всемирно признана как направление, имеющее самостоятельное художественное значение, некоторые композиторы и музыканты, экспериментирующие в данном жанре современного искусства, протестуют против названия его "музыкой". Они склонны полагать, что данное слово далеко не полно раскрывает саму сущность этого явления в современном искусстве, оно не несeт точной информации о специфичности того звукового мира, которым оно оперирует и, более того, даже дезориентирует публику, у которой слово "музыка" ассоциируется со вполне определeнным, веками сложившимся образом. Но другого, удовлетворяющего всех названия, электронная музыка так и не получила. Само направление электронная музыка лишь стало подразделяться на основные жанры этого современного вида искусства- электроакустическую музыку, экспериментальную музыку, авангардную музыку, шумо-музыку и саму электронную музыку.